Вряд ли это будет что-то цельное и длинное, скорее все же именно сборник коротеньких заметок. Хочется пропущенных сцен о музыке, тех самых разговоров каждую ночь и много чего еще.
(арт от Minoru Joeling, но на нем это и так написано)
Цзинь Гуанъяо действительно долго не мог заснуть, и Лань Сичэнь начал тихонько напевать ту же самую мелодию, которую недавно играл на флейте. Она должна была успокоить его и прогнать дурные сны - и она непременно помогла бы, если бы бороться нужно было со страхами, а не с навязчивыми мечтами о невозможном. Но в конце концов он все-таки пригрелся в объятиях Цзэу-цзюня и задремал, а он остался наедине со своими мыслями. Он вспоминал те ночи, когда они засыпали вот так же, под одним одеялом, и думал, как же многое изменилось с тех пор. А-Яо за эти годы добился так многого, и это вызывало восхищение, ведь он всего достиг сам, смог выбиться в люди, несмотря на свое происхождение и многочисленные невзгоды, и не просто выбиться - вознестись над всеми, стать верховным заклинателем. И тем не менее, он все равно смотрел на него снизу вверх, доверчиво и немного смущенно, как будто он по-прежнему был Мэн Яо, который не смел даже надеяться на дружбу с главой клана Лань.
читать дальшеЭто удивляло Цзэу-цзюня, и он снова и снова ловил его руки, когда он кланялся ему слишком низко, напоминал ему, что они названные братья и должны общаться на равных. Но все это совсем не помогало. А сегодня он заснул у него в руках - и утром наверняка будет просить прощения. Разве это правильно? Лань Сичэнь вздохнул и осторожно, совсем невесомо погладил Цзинь Гуанъяо по плечу. Пусть спит спокойно, пусть ему снятся только хорошие сны, - так думал он. Если бы он узнал, что ему сейчас снилось, ему было бы очень неловко.
Вскоре он и сам заснул, решив, что утром они обязательно поговорят, и он выяснит, что так встревожило его названного брата, что он не смог заснуть без его музыки. Он и не предполагал, что причина - он сам, что никаких других причин, чтобы лишить А-Яо сна, и не нужно. И что это продолжается уже так много лет... Лань Сичэнь тоже был очень привязан к нему - в этом смысле чувства Цзинь Гуанъяо были взаимными, их связь была столь сильной и глубокой, что зачастую они понимали друг друга без слов. Иногда он испытывал к нему странную, почти болезненную нежность, но не осознавал ее до конца и не понимал, что же с ней делать. Ему и в голову не приходило проявить ее открыто, дать понять А-Яо, что их могло бы связывать и что-то другое, что-то большее. Он полагал это чувство странным и неестественным - и старался не думать о нем. И добился в этом таких успехов, что и сам уже не понимал, насколько его названный брат ему на самом деле дорог - и в каком качестве тоже.
В пять утра Облачные глубины огласил звон колокола, и Цзинь Гуанъяо встрепенулся, громкий звук вырвал его из очередного волнительного сновидения, и он не сразу понял, что уже не спит. Лань Сичэнь был рядом - как во сне, и обнимал его со спины точно так же, только наяву они были одеты, и... И не стоило сейчас вспоминать такие сны. Точно не стоило. Медленно выдохнув, он повернулся лицом к Цзэу-цзюню, стараясь не прижиматься к нему слишком сильно. Колокол продолжал звонить, и он должен был вот-вот проснуться. Цзинь Гуанъяо хотел увидеть его лицо в этот момент - и стать первым, кого он увидит.
- А-Яо, ты уже проснулся, - удивился Лань Сичэнь, открыв глаза. - Тебе же не обязательно вставать вместе со всеми. Хочешь еще поспать? Можешь остаться в моей комнате, если тебе здесь лучше спится. Никто не узнает.
Он бы остался - и сейчас, и вообще, но говорить о таком вслух было нельзя, и Цзинь Гуанъяо только сонно улыбнулся, довольно прищурившись. Они лежали совсем рядом, и он мог бы дотянуться до его губ и поцеловать его, но об этом не стоило даже думать.
- Я выспался, эрге, - солгал он. Лань Сичэнь улыбнулся и попытался убрать руку, которой он обнимал его, но Цзинь Гуанъяо поймал ее за запястье. И замер - сейчас он спросит, зачем он это сделал, и что же он ответит? Но когда он разжал пальцы, Цзэу-цзюнь сам взял его за руку. И тоже подумал, что не сможет объяснить этот жест.
- Тогда пойдем завтракать, - предложил он. Он поймал себя на странной мысли: ему вдруг захотелось поднести руку А-Яо к своим губам, прижать ее к щеке, и теперь он пытался прогнать это наваждение. Но думать о завтраке ему совсем не хотелось, и он находился в полном замешательстве - откуда у него такие желания? Он сел на постели и собирался уже спустить ноги на пол, как вдруг понял, что падает обратно на подушку. Лицо Лянфань-цзуня оказалось почему-то очень близко, и в следующее мгновение он почувствовал прикосновение его губ к своим - оно было очень горячим, и это было так странно и волнительно, что все мысли вылетели из головы.
За завтраком они говорили о делах, и Лань Сичэнь старательно делал вид, что утром ничего не произошло. Цзинь Гуанъяо тоже приходилось держаться так, словно никакого поцелуя не было, и от этого было больно, но он привычно спрятал эту боль за улыбкой. Глядя на нее и на ямочки на его щеках, никто и не подумал бы, что он сейчас страдает. Беседа шла своим чередом, дел было много... Только думал он не о них, а о том, что ночью нужно будет поговорить, хоть как-то объясниться с Цзэу-цзюнем. Но ему пришлось покинуть Облачные глубины после обеда, и слишком многое осталось невысказанным.